Медицинский вестник, №23-24, 26 июля 2006г.
Катастрофическая убыль населения была и остается одной из самых острых тем, обсуждаемых в российском обществе. Теперь оценка ситуации дана и на высшем уровне. Не все предложенные властью меры (например, привлечение мигрантов из других стран) в равной степени поддерживаются населением, но стимулирование рождаемости, усилия по сохранению здоровья детей и увеличению продолжительности жизни взрослых одобряются единодушно. Каким потенциалом для решения поставленной задачи обладает сегодня педиатрическая служба, и какие проблемы существуют в этой важнейшей области здравоохранения — об этом шел разговор с директором Научного центра здоровья детей РАМН, председателем исполкома Союза педиатров России, главным экспертом-педиатром Минздравсоцразвития России, членом Общественной палаты РФ академиком РАМН Александром Александровичем БАРАНОВЫМ.
— Александр Александрович, как оценивает педиатрические сообщество национальный проект «Здоровье» и государственную программу по демографии?
— Надо сказать, что врачи одобряют принятие этих проектов, заявляют, что наконец-то власть повернулась лицом к проблемам здравоохранении. Все почувствовали улучшение лекарственного обеспечения, начинает поступать оборудование, санитарный транспорт, участковые врачи очень довольны повышением заработной платы, начинают приносить результаты родовые сертификаты. Тем не менее, есть, конечно, и изъяны: это в первую очередь оставшаяся неизменной заработная плата узких специалистов первичного звена.
Что касается демографической проблемы, то я считаю, что с ее решением опоздали минимум на 15 лет. В 1992г. произошло пересечение графиков рождаемости и смертности населения — тот самый «российский крест», а меры надо было принимать еще раньше, когда появилась тенденция к их пересечению, к доминированию смертности над рождаемостью. Время, конечно, упущено. С моей точки зрения, исправить демографическую ситуацию может только то поколение, которое сегодня ходит в детский сад, то есть в течение ближайших 20 лет я не вижу никаких объективных причин (и здесь я пессимист) для роста численности населения. В настоящее время у большого контингента детей сформировались болезни, связанные с репродуктивным здоровьем. По последним нашим данным, почти 70% девушек-подростков и 50% мальчиков имеют серьезные отклонения в этой сфере. Необходимо создать мощную систему охраны репродуктивного здоровья детей. Я говорю о медицинском аспекте проблемы, но ясно, что есть ее социальная составляющая, на которую мы, медики, не можем повлиять. В Научном центре здоровья детей РАМН начали формировать федеральный центр охраны репродуктивного здоровья детей. Уже создали андрологическое отделение, оснастили его оборудованием, подобрали кадры, и начинаем работать. До конца этого года откроем отделение детской и подростковой гинекологии. Более того, мы обратились в президиум РАМН с предложением о создании в структуре нашего центра Института профилактической педиатрии и восстановительного лечения и были поддержаны. Как у птицы два крыла, так и у педиатрии их должно быть два: клиника и профилактика.
— Ваш центр — главное научное медицинское учреждение страны в области педиатрии. Часто сюда, как в последнюю инстанцию, с надеждой обращаются родители больных детей. Каковы ваши возможности помочь им?
— Как у всякого большого учреждения, у нас много проблем. В центре работают около тысячи человек, более 100 из них имеют звание доктора медицинских наук. Мы оказываем большой объем лечебной помощи: ежегодно госпитализируем более 7 тысяч детей, причем за последние 5 лет количество коек не увеличилось (их 400), а число пролеченных больных удвоилось. Это удалось сделать, потому что провели перевооружение. Наш центр сегодня представляет собой типичную клинику мирового уровня. У нас есть все необходимое оборудование: компьютерная и магнитно-резонансная томография, ангиографическая техника, самые современные рентгеновские и ультразвуковые установки. Лабораторная техника может работать в автономном режиме 24 часа в сутки и обладает таким потенциалом, что способна удовлетворить потребности всей Москвы в сложных лабораторных исследованиях.
— Насколько доступно лечение в нашем центре для детей рядовых наших граждан?
— Двери центра открыты постоянно. В советские голы в поликлинике принимали 16—20 тысяч детей в год. Сегодня, когда мы построили, оснастили и ввели в эксплуатацию новый консультативно-диагностический центр, обеспечиваем 200 тысяч посещений в год. Прием ведется педиатрами тридцати специальностей. Работаем в две смены, с 8 часов утра до 8 вечера, включая субботу. Если будет необходимость, сможем работать и в воскресенье. Чтобы получить бесплатную консультацию, надо иметь направление из детской поликлиники. Но проблема в том и заключается, что поликлиники их не дают или дают неохотно. Загадки здесь нет: поликлиникам выгодно, чтобы оплата по полису ОМС шла им. Существует какая-то негласная установка ограничивать направление детей в федеральные научные центры. Это те изъяны, которые привнесла новая система организации медицинской помощи детям. Мы принимаем и без направления, но на коммерческой основе.
— Почему, имея полис ОМС, человек не может обратиться за медицинской помощью в то учреждение здравоохранения, которое он считает нужным?
— Происходит нарушение конституции и прав человека: свободный выбор врача записан в наших законах. Я постоянно выступаю против так называемых квот по дорогостоящим видам лечения, говорю, что это антидетская политика со стороны Минздравсоцразвития России. Если на область выделено, допустим. 5 квот, а нуждающихся в лечении детей 10, то как выбирать, кого отправить на лечение, а кого оставить без помощи?
Более того, мы сталкиваемся с таким явлением: хорошо оборудованная клиническая больница какой-либо области или национальной республики по своим возможностям вполне может обслуживать детское население соседних регионов, где нет таких условий для лечения, но не имеет на это права. По существующим законам федеральные квоты могут иметь только федеральные учреждения. В контексте сегодняшней политики один субъект Федерации не должен тратить деньги на лечение ребенка из другого субъекта.
Такие условия получения медицинской помощи, которые установлены в настоящее время, говорят о недостаточной проработке нормативных актов. В документах много недоработок, и, к сожалению, исправлять эти перекосы очень тяжело. На одной из встреч я предложил министру М.Ю. Зурабову ввести сертификаты по дорогостоящим видам лечения, аналогичные родовым сертификатам (их появление считаю большим успехом Минздравсоцразвития России). Если ребенок нуждается в пересадке почки, в операции на сердце, дайте ему такой сертификат, и он поедет в то лечебное учреждение, которое выберут его родители или он сам.
— Прекрасная идея. Если ее воплотить в жизнь, исчезнет необходимость для тех родителей, кому не достались пресловутые квоты, обращаться к различным спонсорам или через СМИ к населению с просьбой помочь их ребенку, а фактически просить милостыню на лечение. Притом, что их ребенок — полноправный гражданин и имеет право получить медицинскую помощь наравне с другими.
— Согласен с вами, это унизительная для нашей страны ситуация.
— Кадровая проблема — одна из самых насущных в здравоохранении. Как справляетесь с ней?
— Сейчас отозвать врача с места работы на несколько месяцев для повышения квалификации почти невозможно. В Москве имеются колоссальные резервы для обучения, но очень дорого обходится проживание, вот и пошла мода на выездные циклы, которые, конечно, не являются полноценной учебой. Мы на базе центра создали факультет послевузовского профессионального образования педиатров под юрисдикцией ММА им. И.М. Сеченова. Желающие пройти у нас обучение записываются на полтора года вперед, потому что знают: здесь можно познакомиться и научиться всему самому передовому. Проводим пока только для Москвы и Московской области сертификационный цикл по полной программе (окаю 180 часов), но уже ведем переговоры с недорогой гостиницей, чтобы педиатры из провинции тоже могли приезжать к нам на учебу. Я хотел бы сказать, чго в какой-то мере существует дискриминация всего педиатрического направления в плане выделения специальностей: если во «взрослой» медицине узаконено около 80 узких специальностей, то в педиатрии — всего 4. А ведь педиатрия — это вся медицина, сдвинутая в детский возраст, и при этом — самая сложная ее область. Я сейчас обращаюсь к М.Ю. Зурабову с просьбой включить в номенклатуру должности участкового педиатра, детских ревматолога, аллерголога, оториноларинголога, невропатолога. Система подготовки кадров для педиатрии требует коренной реорганизации, и на сегодня это, пожалуй, самая актуальная проблема.
— В связи с вашим юбилеем хочется задать «неделовой» вопрос: почему вы стали педиатром?
— Наверное, самое большое влияние на выбор профессии оказал отец. Он в послевоенное время мною лет проработал сельским фельдшером, обслуживал 14 населенных пунктов в Кировской области. Наша квартира и медпункт находились в одном доме. Отец был уважаемым человеком, депутатом районного совета, имел много государственных наград. К нам часто приезжали врачи из района, я постоянно вращался в этой медицинской среде. После окончания школы поехал учиться в Казанский медицинский институт.
Почему стал педиатром? Я очень быстро понял, что более благодарных пациентов, чем дети, нет. В педиатрии получаешь от своей работы потрясающее удовлетворение.
После окончания института работал в сельской местности участковым педиатром, заведующим детским отделением, районным педиатром. Затем был директором Горьковского НИИ педиатрии. Когда Е.И. Чазов стал министром здравоохранения СССР, он провел большой призыв сотрудников в свое ведомство из периферии. В этой когорте оказался и я, хотя лично с Евгением Ивановичем знаком не был. С 1987г. я работал в Минздраве СССР на должности заместителя министра, а в 1990-м был назначен первым заместителем министра здравоохранения СССР. Когда началась неразбериха в реформах, организовал Международный фонд охраны здоровья матери и ребенка. Мы сумели консолидировать педиатров, создали отделения фонда почти во всех регионах России и не прекращали своей миссионерской деятельности. Потом возникла идея создания Научного центра здоровья детей РАМН на базе двух учреждений: Института педиатрии и Института гигиены детей и подростков. Таким образом, мы не только лечим детей, но и работаем на санитарно-эпидемиологическое благополучие детского населения.
— Будучи главным детским врачом страны, как вы оцениваете состояние детского здравоохранения?
— Раньше говорили, что у нас система оказания медицинской помощи детям самая совершенная, и мы верили этому на слово. Теперь, побывав во многих странах, я могу сказать, что она действительно самая хорошая. Даже сейчас доступность медицинской помощи при нашей системе здравоохранения, доставшейся нам от советского времени, гораздо выше зарубежной, в том числе западной.
— Коллектив редакции » Медицинского вестника» от всей души поздравляет вас с 65-летием и желает крепкого здоровья, неутомимости и успехов в работе на благо российских детей.
Беседовала Надежда СТАУРИНА.