Для российских врачей начало 2020 года сопровождалось в некоторой степени замешательством. Дефицит информации о новой коронавирусной инфекции, отсутствие специфического лечения и вакцины поставили перед специалистами трудные задачи. Многие больницы на время карантина прекратили свою плановую работу и были переориентированы на госпитализацию инфекционных больных.
— Примерно полгода назад ФГАУ «НМИЦ здоровья детей» Минздрава России было выбрано российским правительством для оказания помощи детям с коронавирусной инфекцией. Как прошли для вас эти полгода, что изменилось в вашей работе?
— Да, всё верно, по распоряжению правительства наш центр в период с апреля до середины июня был переведён в режим работы инфекционного госпиталя. В конце марта мы приостановили плановую госпитализацию в Клинику высоких технологий, так называемый хирургический корпус, который было запланировано перепрофилировать. Большинство пациентов были выписаны домой или переведены в другие медицинские учреждения Москвы. Для того чтобы инфекционный центр стал готов к приёму пациентов, в сжатые сроки была проведена большая подготовительная работа. Благодаря помощи московских властей построена санитарно-пропускная зона для переодевания в персональную защитную одежду при входе в «красную зону», где размещались пациенты с коронавирусной инфекцией. Перестроены помещения для изоляции инфекционного центра от других корпусов, установлены герметичные двери, поставлены дополнительные фильтры в водосток, усилена вентиляционная защита. Построена зона обеззараживания выезжающих с территории центра машин скорой медицинской помощи, которые доставляли пациентов на госпитализацию. Все врачи и медицинские сёстры были обучены и получили удостоверение о повышении квалификации по программе «Новая коронавирусная инфекция у детей». Штатным эпидемиологом проводились ежедневные тренинги персонала, где будущие работники «красной зоны» знакомились с правилами поэтапного надевания и снятия средств индивидуальной защиты. Уже 20 апреля Центр инфекционных болезней был полностью готов к приёму пациентов. Было развёрнуто 330 коек, 30 из которых — реанимационные. Для работы в Центр инфекционных болезней переведено 303 сотрудника. Младший медицинский персонал обеспечивал чистоту и порядок, все помещения и оборудование постоянно дезинфицировались. Вместе с врачами и медицинскими сёстрами с пациентами и их родителями ежедневно работали психологи, помогая преодолевать тревоги, связанные с новой болезнью. В психологической помощи особенно нуждались дети, оставшиеся на лечении в стационаре без родителей. По итогам работы коронавирусного госпиталя медицинская помощь была оказана 405 пациентам, все они были разного возраста: самому младшему — всего 14 дней, старшему — почти 18 лет. Мы были готовы и к хирургическим вмешательствам в «красной зоне». Для этого в операционном блоке была развёрнута эндоскопическая операционная, выделены реанимационные койки. Оперируя в средствах индивидуальной защиты и несмотря на все трудности, которые предполагает надетый защитный костюм, наши хирурги успешно провели ряд экстренных оперативных вмешательств у детей с COVID-19. Все полученные нами знания по ведению детей с новой коронавирусной инфекцией COVID-19 легли в основу второй версии методических рекомендаций «Особенности клинических проявлений и лечения заболевания, вызванного новой коронавирусной инфекцией (COVID-19), у детей», утверждённых Минздравом России.
— Насколько успешна была работа по лечению COVID-19 у детей?
— Как уже было сказано ранее, за всё это время через нас прошло более 400 детей. Умер только один. Этот ребёнок перенёс трансплантацию печени в другой медицинской организации, где в послеоперационном периоде заболел SARS-CoV-2, и был переведён к нам в реанимацию. За его жизнь врачи боролись три недели, но организм, к сожалению, не справился. Это единственная наша неудача.
По степени тяжести наиболее часто госпитализировались дети с лёгким и среднетяжёлым течением болезни. Бессимптомных пациентов мы не видели, они оставались на амбулаторном наблюдении.
COVID-19 не самое контагиозное заболевание. Оно опасно для тех людей, у кого есть тяжёлые хронические патологии (метаболический синдром, заболевания лёгких, сахарный диабет, болезни других органов и систем), или тех, кто получает иммуносупрессивную терапию по своим основным заболеваниям (гепатит В, онкологические болезни, СПИД).
В середине июня мы прекратили работать с COVID—19 и вернулись к плановой госпитализации.
— Относительно недавно был открыт Центр инфекционных болезней на базе ФГАУ «НМИЦ здоровья детей». Скажите, пожалуйста, каковы его возможности?
— Он был открыт временно, только под COVID-19. Инфекционного корпуса у нас нет, и нам очень не хватает подразделения подобного профиля. Мы планируем обратиться в правительство Москвы с просьбой выделить нам одну из закрытых в 2012-2013 годах инфекционных больниц. Я бы с удовольствием сделал там филиал нашего центра и продолжил бы научный поиск лечения тех или иных инфекционных заболеваний. Инфекционные центры очень нужны детям. С моей точки зрения, несмотря на их высокую затратность, они жизненно необходимы: население всегда сможет рассчитывать на высокоэффективную помощь. Это лучше, чем перепрофилировать такую «махину», как наша, где все высокотехнологичные хирургические отделения превратились в инфекционные. Вот такая у меня есть мысль, реализацией которой сейчас занимаюсь.
— Сегодня много говорят о роли врачей в борьбе с COVID-19. Как чувствует себя доктор, работающий на передовой этой «войны»? Какую психологическую помощь оказывают медицинским сотрудникам, работающим с больными COVID-19? Расскажите, пожалуйста, о вашем сотрудничестве с ФГБУ «Российская академия образования» в области организации такой помощи.
— У нас одно из немногих медицинских подразделений, в котором тесно сплетены усилия медиков и медицинских психологов. На нашей базе открыт Центр психолого-педагогической помощи в педиатрии, который возглавляет член-корреспондент Российской академии образования, профессор Лазуренко Светлана Борисовна. Её сотрудники оказывают психологическую помощь и докторам, и пациентам, и их родителям. Зачастую именно в создании эмоционального настроя лежит причина успеха всей медицинской деятельности. Но в основном эта помощь необходима не при COVID—19. Психологически смириться с тем, что у твоего ребёнка аутизм или детский церебральный паралич, намного труднее. Родителям нужно понять, что поднять на ноги такого ребёнка требует в миллион раз больше усилий. Наши психологи формируют у родителей определённое отношение к проблеме, и результаты очень хорошие.
Если говорить о специалистах, работающих в ФГАУ «НМИЦ здоровья детей», то психологи нам здорово помогают. К профессиональному выгоранию дорога очень короткая.
— Была ли паника среди врачей, которые работали в «красной зоне»?
— За три месяца работы инфекционного центра у нас не было заболевших среди сотрудников. Мы не жалели денег на средства индивидуальной защиты: центром было истрачено 97 млн рублей. Мы требовали от работников, чтобы средства защиты носились не более четырёх часов, как положено. Только за счёт этого, я считаю, заболеваемость была равна нулю. Данные медицинской статистики говорят о том, что 40 % сотрудников, работающих в «красной зоне», заболевают. У нас такого не было. Несколько человек заболело, но это случилось ещё до открытия инфекционного центра.
— Повлияла ли пандемия COVID-19 на желание врачей учиться, повышать свою квалификацию и заниматься научной деятельностью? Как вы оцениваете уровень педиатров, которые учатся у вас в ординатуре и аспирантуре?
— Заниматься врачебной деятельностью — решение настолько взвешенное, что никакая пандемия на него повлиять не может. Я считаю, что уголовное преследование врачей, которое сейчас активно популяризируется в обществе, может повлиять на это решение, а пандемия нет. Это особый склад ума, особый уклад жизни, особый подход к людям. Про всех не могу сказать, но думаю, что христианские заповеди реализуются наилучшим образом именно у врачей.
У нас фиксированное количество мест, на которое мы берём выпускников. К нам попадают лучшие из лучших, мы всё-таки главный национальный медицинский исследовательский центр. Самых лучших после ординатуры оставляем у себя. Ведь центр не просто лечебное учреждение, но и научное, исследовательское, профилактическое, реабилитационное. У нас представлено много направлений медицины и смежных с ней наук. Например, в нашем центре разрабатываются новые продукты питания для детей первого года жизни. С помощью питания можно лечить 34 наследственных заболевания. Правильно назначенное питание с первых недель жизни — и к трём годам ребёнок забывает, что он болен той или иной наследственной болезнью. Наш центр работает в тесной связи с предприятиями, производящими отечественные продукты питания, в частности с компанией «Инфаприм». Мы поддерживаем наших производителей, потому что в данный момент у нас реализуется государственная программа помощи детям с наследственными заболеваниями.
— Какую задачу вы ставите сейчас как директор центра, как человек, который возглавляет это направление? Как вы видите работу центра в будущем? Что бы вы ещё хотели сделать для улучшения этой работы?
— В нашем НМИЦ мы сделали целый ряд центров, которые занимаются основными проблемами в том или ином направлении педиатрии. Головной центр — Центр фундаментальной педиатрии, который объединяет работу трёх генетических лабораторий. Уже сегодня мы готовы участвовать в создании генетического паспорта человека. Скоро начнём делать расширенный скрининг новорождённых по 35 заболеваниям. Раньше было всего пять позиций.
У нас есть центры урологии и андрологии, психоневрологии, реабилитации, диагностики. Думаем о том, чтобы создать центр трансплантологии. Единственное, что нас тормозит, это отсутствие чёткого законодательства.
— Сейчас начался сезон вакцинации от гриппа, а на подходе вакцинация от коронавируса. Порекомендуйте нашим читателям, как защитить ребёнка от этих инфекционных заболеваний?
— Каждый врач имеет своё мнение относительно того, что на самом деле эффективно, а что нет. Мы понимаем, что маска защищает окружающих от COVID-19 или гриппа, если она надета на лицо больного, а здорового человека при открытом лице больного далеко не всегда. Перчатки полезны, если вы не трогаете лицо. Но проносив их три дня, вы будете трогать своё лицо так, как будто вы без перчаток. Поэтому в нынешних условиях надежда на вакцинацию действительно высока. Однако говорить о массовой вакцинации детской популяции пока рано, так как нет достаточных результатов исследований и не завершён весь цикл тестов на взрослых людях. Что касается вакцинации от гриппа, то считается, что детей и пожилых людей необходимо прививать. В общем, у нас контраргументов нет. Это действительно необходимая процедура.
фото и текст — Редакция журнала «DNA HEALTH